Продолжение материала о крахе-1929 на Уолл-стрит.
ДЕНЬ 3
25 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА, ЧЕРНАЯ ПЯТНИЦА
Утром, возле здания биржи, Майк купил один из многочисленных экстренных газетных выпусков за 2 цента и присел у чистильщика обуви.
Стояло солнечное, ласковое осеннее утро. Невероятные события вчерашнего дня казались страшным сном, не более. Болтовня мальчишки, натиравшего ботинки, успокаивала. Чистильщики ботинок, работавшие рядом с NYSE, вполне сносно разбирались в фондовом рынке. С ними было, о чем поговорить. Но не сегодня.
Майк развернул еще пахнувший типографской краской газетный лист.
«Фондовый кризис преодолен».
«Худшее позади».
«Ну и Слава Богу», подумал Майк. Очередное локальное потрясение, не более. Доу к концу дня отыграл половину падения. Все развернулись на покупку. В биржу влили деньги. Говорят, так купировали кризис 907-го. Большие дяди знают, что делают…
День прошел спокойно и вполне буднично. Рынок продолжил рост. Страдал только бэк-офис. Такие завалы ордеров в обработку Майк не видел никогда. Вчера тикеры печатали до девяти вечера. А ведь все надо свести. Подготовить ежедневные биржевые отчеты для каждого клиента.
Говорят, в субботу биржу откроют на пару часов. Но сотрудники буду на местах вплоть до понедельника.
Накрылся семейный уик-энд. Ну и Бог с ним, только бы разгрести все и начать на следующей неделе с чистого листа.
С такими мыслями Майк покидал здание биржи.
На Уолл-стрит, как горячие пирожки, расхватывали газеты. Каждый старался успокоиться и обрести надежду.
ДНИ 4 И 5
26 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА, СУББОТА
27 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА, ВОСКРЕСЕНЬЕ
Выходные.
Долгожданная передышка.
Но не для Майка и его коллег.
Чмокнув в щеку Джейн и взглянув на спящих детей, Слоун прыгнул в авто и рванул на паром в сторону Манхэттена.
Нью-Йорк продолжал чтение. Казалось, весь город прильнул к биржевым сводкам и отчетам.
Толкнув дверь, Майк вошел в офис. Помятые клерки отчаянно обрабатывали клиентские приказы.
Билл отделился от стола.
– Пойдем, выпьем кофе, до открытия еще 20 минут, – предложил он.
– Как обстановка?
– Да, вроде тихо.
– Ну, пойдем, – кивнул Майк.
День прошел ровно. Два часа торговли и обработка, обработка, обработка документов по четвергу.
В воскресенье, до трех часов Майк помогал расшифровывать ленту и печатать торговые отчеты. Конец уже был виден. Работа сведена, где-то на 5/6. Подозвав Костецки, Слоун сказал: «Стив, ну вы теперь сами справитесь. Еще и домой успеете попасть. Я пойду».
Схватив портфель и повесив пиджак на плечо, Майк легко сбежал по ступенькам к машине.
Уолл-стрит была почти пустынна. Возле входа в биржу еще дежурили полицейские, но их стало гораздо меньше.
Воздух удивлял своей прозрачностью. Таким он бывает в Нью-Йорке только в октябре. Слоун подумал, что если выбрать правильный ракурс, то он вполне может рассмотреть свой дом на Стейтон-Айленд. С океана доносился свежий бриз, подкрепленный пароходными гудками.
«Таки выберусь с Джейн и детворой на прогулку. Хоть по острову, – подумал Майк, нажимая на педаль газа и выворачивая на Нассау-стрит. – Все будет хорошо. Все должно быть хорошо».
ДЕНЬ 6
28 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА, ЧЕРНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК
Торги начались с уровня почти 300 пунктов по Доу[1]. «Хорошее соседство, – размышлял Майк. – Еще пара пунктов, перевалим за круглую отметку, а там, глядишь, рынок разгонится в сторону четвертой сотни. Почему нет? Говорят, есть много крупных ордеров на покупку».
В зале появились первые котировки.
Все плохо.
Никакой покупки.
Тренд сломался.
U.S. Steel дешевеет на доллар с четвертью.
Падение General Electric – семь с половиной доллара.
Майк уставился в котировочную ленту: «Нда… сюжет».
К часу дня тикер опаздывал уже на 58 минут. Четверг повторялся.
Как и в четверг, никто ничего толком не знал. Клиенты не видели реальных котировок, брокеры не могли адекватно реагировать на их приказы. Путаница, неразбериха. Кто-то жестко давил тренд вниз. Но кто?
– Билл, а это не проделки Вундеркинда[2]? – спросил Майк в коротком перерыве.
– Почерк его. Так он сделал миллион на панике 907-го. Я слышал, многие ребята, работающие на него, шортят[3]. Но в одиночку он такой бедлам вряд ли смог бы устроить. Даже он, – процедил Билл.
Черный понедельник ознаменовался тотальной распродажей 9 млн акций. Доу просел на 12,82% или на 38,33 пункта – до 260,64. Второй худший день в его более, чем столетней истории.
Торговая сессия закончилась.
В окнах здания на Уолл-стрит, 23 еще долго горел свет.
– Господа, господа, – Ламонт обвел глазами собравшихся. – И все же, что мы можем сделать для биржи?
Сидевшие опустив головы, не отрывали взгляда, кто от своих блокнотов, кто от гладкой лакированной поверхности стола. Кто-то просто рассматривал ногти.
– Понятно, – вымолвил банкир. – Спасибо, не смею задерживать.
– Мэри, наберите приемную «дьякона»[4].
– На проводе, сэр.
– Джон, Вы слышали о ситуации на фондовой бирже? Да, положение угрожающее. Нам вновь необходима Ваша помощь. Как Вы сказали? Дюрант[5]? Отлично! Чем больше ответственных бизнесменов будет, тем лучше, – Ламонт положил трубку и задумался, подперев голову руками.
ДЕНЬ 7 И ПОСЛЕДНИЙ
29 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА, ЧЕРНЫЙ ВТОРНИК
Майк проснулся в отвратительном настроении. Хуже некуда. Так плохо ему еще никогда не было. Не хотелось ни душа, ни завтрака. Насильно сделав и то, и другое, что-то буркнув жене, он тяжело взгромоздился за руль.
Ничего не радовало. Ни вид из окна, ни теплая осень, ни стильное авто.
Даже семья.
Мысли о Джейн и детях были просто мучительны. Какое им грозит будущее? Кто позаботится о них? Если он не сможет…
Въехав на Уолл-стрит, он вновь увидел толпы людей. Их стало еще больше, чем в предыдущие дни. Опять конные полицейские.
С трудом пройдя усиленную охрану на входе в биржу, Майк поднялся в офис. Взял телефонную трубку. В динамике – шипение. Слоун покрутил ручку. Тот же эффект.
– Расслабься, Майк, – с наигранной веселостью заявил Тедди. – Телефонные линии заблокированы.
– Кем?
– Клиентами.
– Когда?
– Да еще вчера вечером, ты просто не заметил.
– А черт!
Майк с треском опустил трубку на рычаг и посмотрел на ребят.
Все со страхом ждали 10 утра.
09.57.
09.58.
09.59.
Цифры переворачивались как-то особенно медленно. Наконец, вывалилась единичка с тремя нулями:
10.00.
Звука гонга никто не услышал.
Его заглушил многоголосый рев брокеров. У всех реплик было одно общее слово – «ПРОДАЮ». Чуть позже добавилось «по любой цене». «Вестингауз» снизился на два доллара за первые 60 секунд торгов. Флагман электрической индустрии США, детище легендарного Эдисона «Дженерал Электрик» худел на доллар каждые 10 секунд. Радио, U.S. Steel, GM, железные дороги, и прочее, и прочее. Все летело в пропасть.
Немыслимо.
За первые полчаса торгов продано 3 миллиона 200 тысяч штук акций. Американский фондовый рынок потерял более 2 млрд долларов. И это только за 30 минут!
Продажи носили жесткий, мощный и необратимый характер. Как будто, была прорвана некая плотина, и сотни тонн воды низвергнулись вниз, поглощая все и всех…
– Билл, Билл!
Ответа не последовало.
– Билл, да где ты, черт возьми!?
Майк обернулся и увидел Беллини. Он стоял совсем рядом. На расстоянии вытянутой руки. Круглое лицо выражало отчаяние и недоумение. Какую-то, чуть ли не детскую, обиду, что ли. Он весь оцепенел.
– Билли, что у нас по маржинальщикам!? - пытаясь перекричать толпу, проорал Майк. – Они успели пополнить маржу?
– Н-е-е-е-т, – протянул очнувшийся Беллини. Когда?
– Как!? Значит, все наши кредиты под открытые лонги[6]… того? – Майк с трудом подбирал слова.
– Ну да, – обреченно сказал Билл.
Слоун похолодел…
«Маржинальные займы. Десятки клиентов. Сотни позиций. Десятки тысяч баксов. Конторе крышка. Мне крышка. Это я пробивал, буквально навязывал маржиналку клиентам. Где же Крауф, старший партнер? Он уже знает?»
Маклеры в зале разделились на две группы. Они уже не торговали. Нет. Смысл операций с акциями пропал.
Одна часть брокеров просто дралась друг с другом. Как могли и чем могли. Вокруг летали пиджаки, оторванные пуговицы, галстуки и рукава. Еще вчера столь респектабельные биржевые специалисты сошли с ума.
Другие молились. В слезах. Став на колени прямо в биржевом зале. Многие выбежали на улицу и устремились в ближайшую к NYSE церковь Святой Троицы. Никогда ни до, ни после черного вторника, Храм не видел такого наплыва молящихся.
Церковь Святой Троицы рядом со зданием биржи
Но Бог не услышал. Очевидно 29 числа, у него были дела поважнее, чем крах американского фондового рынка.
В час дня 12,6 млн акций поменяли своих собственников. В банке Моргана и в других финансовых компаниях непрерывно проходили совещания, банкиры не уходили на обед. Но к единому мнению, что же необходимо предпринять, прийти не смогли. Такого краха не помнил никто.
День окончен.
Тикер выстреливал котировки до 19.45.
Майку принесли свежие данные по динамике Доу за два последних дня. Глаза читали, но мозг отказывался интерпретировать цифры.
Промышленный индекс Доу-Джонса, 28-29.10.1929. Источник[1]
Общее падение 70 пунктов или 23%. Позже было подсчитано, что за 28 и 29 октября рынок потерял 30 миллиардов долларов, что превзошло все расходы США на Первую мировую войну[7].
Четыре года и два дня.
Всего два дня.
Эти и многие другие цифры всплывут потом.
А сейчас.
Сейчас Майк Генри Слоун, младший партнер еще четыре дня назад преуспевавшей брокерской фирмы Crauf & Sons, посмотрел в опустевший биржевой зал.
Горы бумажного мусора. Все, что осталось от самого богатого, самого бычьего в мире рынка.
Медленно повернув голову в сторону окна, Майк увидел на улице Сэма Смита из соседней конторы. Парень, поставив ногу на подножку новенькой машины, пытался выручить за нее 100 баксов, о чем гласило красноречивое объявление.
Слоун криво усмехнулся: «В духе Сэма…» Да друг, сегодня надо постараться продать даже такую тачку за сотенную.
Выдвинув ящик стола, достал непочатую бутылку Jack Daniel’s. Благодарность от клиента за рекомендацию открыть маржинальные позиции. Клиент так и сказал: «Спасибо старина за дельный совет!» Из-за сухого закона пришлось припрятать презент подальше. Майк сорвал пробку и сделал большой глоток, потом еще один. Острый кадык резко дернулся вверх-вниз.
Обычно он себе такого не позволял. На рабочем то месте. Но сегодня можно. Сегодня можно все.
Младший партнер Crauf & Sons встал, с трудом отодвинув стул. За несколько часов он постарел лет на 25. Взгляд потух, спина согнулась, на лице пролегли глубокие морщины. Ходить стало трудно. Ноги налились свинцом.
Ни на кого не обращая внимания, Слоун, механически подхватив пиджак и, совершенно лишний теперь портфель, двинулся к выходу. Преодолев за десять минут путь, на который вчера у него ушло не более 45 секунд, Майк оказался на улице.
Темнело.
Пройдя несколько шагов, ощутил резкую боль слева.
Остановился.
Посмотрел вверх.
Что-то переключилось в мозгу.
В голове пронеслась вся недолгая жизнь.
Непростое детство. Учеба на брокера. Первые успехи. Первые серьезные деньги. Приглашение в партнеры. Женитьба. Рождение детей. Покупка дома.
Все складывалось неплохо.
Как же так…
Он еще раз бросил взгляд на небоскреб. Высотное здание было совсем рядом. Просто пересечь Уолл-стрит.
Майк толкнул массивную дверь и вошел. В полутемном холле никого. Слоун подошел к лифту. Занято. Обернулся в поисках лестничных пролетов. Ага, вот они, справа от кабины лифта. «Не буду ждать. Долго», подумал он.
Подошел к лестнице и поставил правую ногу на ступеньку. Перенес левую на следующую.
В гулкой тишине раздавались тяжелые, шаркающие шаги пожилого 28-летнего человека, с трудом преодолевавшего лестничные ступеньки.
Одну за другой, одну за другой…
ПРИМЕЧАНИЯ
- ↑ Wall Street Crash of 1929, Wikipedia.
- ↑ «Вундеркинд» – так в биржевых кругах называли Джесси Лауристона Ливермора (1877-1940) – крупнейшего биржевого спекулянта Уолл-стрит первой трети ХХ века. Заработал $100 млн на большом обвале 1929 г.
- ↑ Шорт (short) – короткая позиция в ценных бумагах (позиция на продажу). Термин применяется, прежде всего, для маржинальной продажи без покрытия.
- ↑ «Дьякон» - прозвище Дж. Д. Рокфеллера.
- ↑ Уильям К. Дюрант – американский автомобильный магнат. Пытался вместе с членами семьи Рокфеллеров массированной скупкой акций спасти NYSE от краха 29.10.1929 г. Источник – см. [1]
- ↑ Лонг (long) – длинная позиция в ценных бумагах (покупка).
- ↑ «Биржевой крах 1929 года», Википедия.